«Мы – автономная структура»: эстонский православный священник о власти, Церкви и войне

Мы продолжаем рассказывать о православии в граничащих с Россией странах. Местные Церкви постепенно откалываются от РПЦ – или их принуждают к этому национальные власти. Так, глава МВД Эстонии недавно предложил объявить РПЦ террористической организацией, чтобы прервать общение с ней Эстонской православной церкви.

Она сохраняет каноническую связь с РПЦ, но ее представители утверждают, что никаких иных отношений подчинения нет. Это не помешало властям Эстонии не продлить вид на жительство и фактически депортировать из страны главу ЭПЦ митрополита Евгения. Ситуация осложняется тем, то в Эстонии есть еще одна православная церковь, давно конкурирующая с ЭПЦ структура Константинопольского патриархата.

О конфликтах вокруг ЭПЦ мы поговорили с ее священником – протоиереем Игорем Прекупом. Он подробно и откровенно ответил на все наши вопросы: от «чей Крым» до отношения к внутрицерковным репрессиям.

- Как митрополит Евгений связан с ЭПЦ сейчас, и как осуществляет свою деятельность из-за рубежа?

- Ну, дистанционно он может управлять. Он в контакте с ближайшими помощниками. Он участвует, как и раньше, в заседаниях Епархиального совета, Синода. Епархиальный совет – это правление епархии. У нас две епархии – Таллинская и Нарвская. А Синод – это правление всей Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата. Как раз недавно было заседание Синода, и митрополит Евгений дистанционно руководил им. Минус, конечно, в том, что мы его непосредственно не видим рядом. Но, в принципе, всё то же самое в управленческом плане.

- То есть, по сути, решение эстонского правительства о его депортации никак не повлияло на деятельность ЭПЦ?

- Ну, как не повлияло… Это осложнило деятельность. Все-таки намного легче и активнее можно вникать во все вопросы церковной жизни, если находишься непосредственно на месте, если надо - в любой момент взять, съездить и с кем-то встретиться. Маневренности тогда больше. Но самое главное, чего он лишен, – это возможности вместе молиться, вместе участвовать в богослужении. Это, можно сказать, ключевая роль архипастыря.

- А где сейчас находится митрополит?

- Он находится в России, это я определенно могу сказать. Я не думаю, что он находится постоянно в одном месте. Подробности я не знаю, даже не спрашивал. Как-то неудобно, честно говоря, лишний раз трогать. Потому что, думаю, ему по-человечески тяжело переносить то, что произошло.

- Почему он, по-вашему, фактически был выслан из Эстонии? Что послужило основной причиной?

- В общем-то это вопрос к тем, кто выслал. На него ополчились наши силовые структуры…

- Эстонские?

- Да. И я читал то, что было предъявлено. И публично, и в письме для служебного пользования. Там ни одного аргумента по делу. Либо голословное утверждение, либо ложь. Либо, не знаю даже, как помягче…

- Это закрытая информация? Вы можете сказать, какие причины были озвучены?

- Якобы он высказывался за военную агрессию. Но они прекрасно знают, что он подписал общее письмо Совета Церквей Эстонии. Совет Церквей включает в себя все конфессии христианские, которые действуют в Эстонии. Среди них и наша тоже. И он подписал общее письмо, которое осуждало военную агрессию. Он не отзывал своей подписи.

Там просто недоразумение вышло. Когда во время интервью он попытался как-то более объемно, что ли, взглянуть на ситуацию — это было интерпретировано как «не всё так однозначно». Вы знаете, как на эти триггеры реагируют люди. Журналист, я думаю, был искренен. Но он, видимо, так остро переживал проблему, что, как только ему показалось, будто за «не всё так однозначно» скрывается солидарность с агрессором, – он стал вот так вот наезжать и как будто даже не слышал, что владыка абсолютно конкретно, ясно и чётко сказал, когда тот спросил насчёт бомбардировки гражданских объектов. Это что? «Это преступление» – ответил так. Всё ясно. Но его уже не слышали.

Антивоенные позиции митрополита несомненны. Другое дело, там, в интервью, был вопрос в том, кто виноват. Он не стал тыкать конкретно в виновников, потому что, во-первых, ещё только все начиналось. Во-вторых, он всегда тщательно, можно сказать, скрупулезно старается избегать делать какие-либо заявления политического характера. Во-первых, потому, что для церковных деятелей это неуместно. Во-вторых, потому что считает себя недостаточно информированным. И поэтому он сказал тогда, что мы пока не знаем всех виновных, кого-то мы можем назвать, а кого-то мы не знаем пока ещё. Когда мы узнаем всю команду, тогда уже можно говорить о чьей-то личной виновности. Такова была его позиция. Митрополита, мягко говоря, не поняли, интерпретировав слова, как отказ от подписи под антивоенным письмом Совета Церквей Эстонии. Ни от чего он не отказывался.

Потом еще наш Синод сделал заявление, что мы вообще против любой войны.

То, что митрополит, казалось бы, недостаточно ясно, недостаточно жестко, недостаточно конкретно высказывался против войны – он тоже вполне ясно объяснил, что никакой не секрет: среди людей в нашей Церкви есть представители разных политических мнений… И мы не можем допустить возникновения разделений на этой почве. Неприемлема ситуация, когда кто-то в зависимости от своих политических взглядов, своих предпочтений, становится человеком высшего, а кто-то низшего сорта. Наоборот, Церковь должна примирять людей разных взглядов. У нее миротворческая миссия. Люди, всё-таки, если искренне во Христе собираются, то мало-помалу в Нем сближаются

- Были ли какие-то другие причины?

- Потом там напоминали высказывания на праздник 9 мая, еще до запрета массовых мероприятий, которые, опять же, это интерпретировали, как кремлёвские нарративы. Это было ещё до 2022 года, и в этом не было ничего, потому что он просто упомянул, что недопустимо переписывать историю, нельзя недооценивать жертвы наших людей, их несопоставимый вклад в общее дело, нельзя обесценивать их подвиг, и так далее…

Или, вот, допустим, Патриарх сказал, что умирающий при исполнении воинского долга кровью смывает свои грехи… Владыку Евгения вызвали тогда в министерство внутренних дел отчитаться. Ну он и объяснил, что не согласен с высказыванием Патриарха. «Фу, всё», – выдохнули с облегчением.

Тогда министр сказал, что ответ митрополита их удовлетворил. Потом случилась другая ситуация неудобная. Явились к митрополиту два, с позволения сказать, общественно-политических деятеля )сейчас обвиняемый в госизмене Айво Петерсон и Олег Иванов из пророссийского движения KOOS – ред.), которые якобы переживают за то, что в обществе идёт такое разделение и что вообще люди озлоблены, что надо как-то их примирять, молиться за мир в Украине и так далее. Говорят, давайте послужим всенародный молебен. Естественно, митрополит только за. Потому что, на самом деле, я знаю, что владыка Евгений неравнодушен к тому, что в Украине происходит. И с самого начала у него сердце кровью обливалось. Хотя он человек сдержанный, он особо так не показывает свои эмоции. Но было видно. Мы разговаривали на эти темы тоже. Он очень переживает о том, что там происходит. И, конечно, владыка отозвался положительно.

Только эти два человека ему не сказали, что непосредственно после молебна, такого всенародного, на который бы съехались люди со всех концов Эстонии – непосредственно после молебна планировался митинг… У нас же между Александро-Невским собором и зданием Госсобрания – площадь. Вот на этой площади они и планировали митинг. То есть молебен, хочешь-не хочешь, но воспринимался бы всеми, как пролог их предвыборной политической акции. Но мы-то вообще были не в курсе этого плана. А они такие ребята, прокремлёвского толка, скажем так. И вот уже начались объявления в соцсетях, по-моему, рекламу мероприятия, а мы все еще не в курсе (у меня вообще вся хронология этих событий есть, все расписано). И они уже дали расписание даже, что вот во столько-то молебен, а буквально через 15 минут уже митинг начинается… И наши узнали об этом только тогда, когда журналистка из Postimees позвонила узнать «а что это?». Ну, тогда мы быстро сказали «не-не-не, мы к этому вообще не имеем никакого отношения». Быстренько это дело свернули, но уже было поздно. Уже и вот нынешний мэр успел высказаться, Осиновский, и министр внутренних дел заявил, что если вот так пойдет дело, то придется лишить митрополита Евгения вида на жительство. Это уже второй раз было высказано такое намерение, а первый раз они об этом говорили ещё когда разбирали слова Патриарха об омывающей грехи воинской жертвенной крови. То есть тема лишения вида на жительство уже тогда проскальзывала. Владыка пришел в МВД, объяснил ситуацию, описал, как нас подставили. Там поняли, что, действительно, дело обстоит именно так, как он описывает. Просто элементарно сопоставили со всей хронологией. И тогда же министр сказал представителям прессы, что инцидент исчерпан. После этого владыку Евгения не трогали, но на нас постоянно в средствах массовой информации что-нибудь там выскакивало, какие-то гадкие вбросы. То кому-то там собор мерещится луковым сараем (так называет собор в честь Александра Невского на Тоомпеа обвиняющий ЭПЦ в работе на РФ журналист и политик Юку-Калле Райд – ред.), кому-то там ещё что-то. В общем, мнение общественное целенаправленно, стабильно обрабатывалось. Мы как-то и не реагировали.

- Ходят слухи, что Владыка подписал это антивоенное письмо под давлением...

- Нет, абсолютно нет. Другое дело, что это письмо является коллективным творчеством. В конфессиях проект рассматривался, вносились поправки, предложения. Это было. Но никакого давления не было абсолютно. Это так. Нет.

Более того, с самого начала, когда только началась война, я ему сказал, что «Владыка, надо реагировать, высказаться». Он тогда уже ответил, что готовится общее заявление ото всех христианских конфессий Эстонии. Таковым стало общее письмо Совета Церквей. Он подписал его вместе со всеми и никак не оставался в стороне. Никакого давления на него не было!

- Может ли ЭПЦ ответить на часто задаваемый вопрос, например, чей Крым? Есть ли у ЭПЦ позиция?

- Это как раз такая политическая позиция, по которой постановление не принималось.

Ни про Крым, ни про... например, по тому, кто виноват в развязывании войны.

Во-первых, для того, чтобы отвечать на такие вопросы, независимо от политических ситуаций, надо владеть достаточной информацией. Достаточной информацией разумеется только спецслужбы владеют, да и то, такое впечатление, что не всегда. У меня может быть только своё личное, исключительно личное мнение по всем этим вопросам. И оно у меня, конечно, есть. Но от имени Церкви я его высказывать не могу, потому что общая позиция не принималась. И, кстати говоря, это тоже важный момент, нам всё время вменяют, что мы поддержали агрессию, и при этом все ссылаются на слова Патриарха… Но ведь это лично Патриарх поддержал, а не Московский Патриархат. Патриарх поддержал, но очень важно понять одну такую, в общем-то, простую, но непривычную вещь: Патриарх – первенствующий архипастырь среди епископата Русской Православной Церкви. Первый среди равных. Не первый без равных, а первый среди равных. Все епископы, архиепископы, митрополиты ему братья. Мы же сейчас говорим о норме, о правовой норме, церковноправовой, оставляя в стороне всевозможные варианты злоупотребления властью. Точно так же, как кто-то спрашивает, чей Крым. Юридически, в правовом отношении, он, понятно, украинский. Чей он, по факту? De jure-то, понятно, а de facto, чей? Кто там фактически распоряжается? От кого там люди реально зависят? Но мы же от этого не скажем, что «Крым подчиняется Путину». Что касается отношения к Путину среди прихожан ЭПЦ МП, то оно разное. И это нормально, естественно, что у нас люди разных взглядов, мы же не политическая партия. Кто-то считает Путина преступником, кто-то его таковым не считает, кто-то считает, что всех жалко, но «он был вынужден» и пр. Да, у некоторых людей вместо головы телевизор. К сожалению. Это понятно. Но дело не в этом только. Я замечаю такую вещь – «соловьиный помёт» действует не только на людей недалекого ума. Тут что-то другое. Думаю, мы имеем дело с каким-то духовным заболеванием.

- Это сатанизм, о котором теперь так любят говорить власти в России?

- Сатанизм – это другое. Лукавая подмена понятий? Бесовщина, да. Но эти сущности весьма опытны в том, чтобы прельщать людей. Так что я стараюсь никого строго не судить. Хотя, конечно, замечать такие вещи, мягко говоря, весьма прискорбно. Я просто привел пример.

И вот то же самое касается вопроса, что в Русской Православной Церкви является нормой, а что злоупотреблением. Только ведь по злоупотреблению и патологии о природе явления не судят. Не судят по червивому, по сгнившему яблоку, о плодах яблони. То есть судят по достижениям. Судят по наилучшим проявлениям.

То же применимо и к Церкви. Позицию Церкви в полноте полномочно высказывает только Собор. Поместный Собор её во всей полноте формулирует. И Архиерейский Собор её может декларировать, принимать какие-то решения по ней и так далее. И всё.

Патриарх сам по себе, его слова, конечно, авторитетные, он, безусловно, имеет право представлять Церковь в отношениях с государствами, с конфессиями, но его слово автоматически не становится словом Церкви. Тут надо смотреть, соответствует оно соборным постановлениям или нет.

И вот если говорить о соборных постановлениях, то надо вспомнить, что в 2000 году был принят такой документ, называется «Основы социальной концепции». И там вопросы, в том числе войны и мира, тоже прописаны. И если его внимательно почитать, то становится ясно, что принятый на съезде ВРНС «Наказ» вразрез идёт с этим соборно утвержденным документом. То есть с документом, в котором прописана именно позиция Церкви. Не чья-то личная позиция, а соборная церковная позиция.

Но внутри Церкви нет такого механизма, чтобы эти постулаты как-то приводить в исполнение, правильно?

Не то, чтобы механизма нет. Это всё-таки вертикаль. Очень непросто в этой ситуации как-то вырулить так, чтобы не нарушить нормы церковные.

По тем вопросам, которые вы затронули, чей Крым, кто виноват и что делать, по ним Архиерейский Собор еще не созывался. Вообще, он давно не созывался. Ну, там сначала ковид, теперь другие обстоятельства, в частности отделение УПЦ от МП, из-за которого РПЦ, которая пока не признала этого отделения, должна пригласить на Архиерейский Собор епископат УПЦ, а они ведь точно не явятся, и как тут проводить это мероприятие без 1/3 всей РПЦ, как она пока в своих документах представлена? То есть соборного мнения, которое полномочно представлять церковную позицию, высказано не было.

- Вы считаете, это возможно в будущем?

- Соборная оценка, я думаю, не просто возможна. Я надеюсь, что она будет дана со временем. Но сейчас вот есть то, что есть. 

- Можно ли констатировать, что, допустим, есть официально проверенная из разных источников информация про идеолога ВРНС Константина Малофеева, что он финансирует не только Божье дело, но и войну. Назовём вещи своими именами.

Я этих документов не видел, но, судя по тому, что он поддерживает, вполне можно это предположить. Безусловно. Вот что делать Церкви, когда происходят... Я не хочу даже говорить слова «двойные стандарты», но такие происходят трагические сочетания.

- Есть ли у эстонской православной церкви мнение на это счет или нет? Мнение Собора?

- Мнение есть, даже мнения. Но соборного нет. Что касается единственного мнения, это я могу только о своём говорить, не за других.

- Но, например, можно ли сказать, что в целом ЭПЦ осуждает войну?

- Можно сказать, потому что митрополит полномочен представлять ЭПЦ МП. Если Патриарх в РПЦ первый среди равных епископов, Собор которых полномочен выражать мнение церковной полноты, то митрополит – он, действительно, по Уставу нашему полномочен представлять Церковь, говорить от ее имени.  Каждая епархия – это малая церковь. Безусловно. Это первичная форма поместной церкви. И Патриарх – он тоже правящий архиерей своей какой епархии? Московской. А Московская епархия – это Москва и Московская область. Вот от имени Московской епархии он может полновластно говорить, и то, может быть, с ним кто-то не согласится, и не соглашается, как мы видим, по тем, кто был лишен сана. 

А кто-то просто помалкивает, хотя и не соглашается, но, чтобы не оказаться лишенным сана, иметь возможность продолжать служение, помалкивает, потому что священник должен отдавать себе отчет, что от него зависят многие люди, и он не должен допустить, чтобы они его лишились. Поэтому многие молчат и делают, что от них требуют сегодня. А кто-то не считает это возможным и не молчит, это личный выбор. 

Поскольку наш митрополит подписал антивоенное письмо, мы можем сказать, что да, ЭПЦ МП против войны. Сейчас новая проблема из-за происходящего в связи с предложением министра внутренних дел объявить Московский Патриархат пособником терроризма.  Несмотря на то, что Синод наш высказывался против «Наказа». Отмежевались, как смогли. И Синод назвал идеологию «Русского мира» попыткой подмены Евангелия. 

- Какое отношение у ЭПЦ к молитве за Святую Русь? Читается ли эта молитва, или её аналог в вашей Церкви? Есть ли обязательство у ЭПЦ читать вообще эту молитву? 

- Никогда мы ее не читали. Я не слышал, чтобы нам вообще присылали какие-то указания насчет неё, но, когда началась война, наш Синод разослал указания читать именно ту самую молитву за Украину, которая у нас читалась, когда только начались эти события на Донбассе в 2014 г. Единственное слово, которое было изменено, если раньше говорилось о «междоусобной брани», то вместо этого теперь говорится о «братоубийственной», потому что никакой «междоусобной брани», когда одно государство идёт на другое, быть не может.

Как можно себе позволить говорить о междоусобной брани в этой ситуации? Только если не признавать суверенитет Украины. Междоусобная брань может быть между княжествами, она может быть только в пределах одного государства. А тут межгосударственный конфликт. Поэтому братоубийственная, да.

Что же касается текста самой «Молитвы о Святой Руси»: учитывая контекст, в котором она составлена, а именно войну в Украине, которую развязало руководство РФ, то молитва эта пропитана духом лжи и лицемерия. Начало уже обо всем говорит: «…се бо брани хотящия ополчишася на Святую Русь, чающе разделити и погубити единый народ ея». Это кто же имеется в виду? Неужто лица, ответственные за принятие решения начать так называемую СВО? Неужели имеются в виду те, на чьей совести бомбардировки гражданских объектов, десятки тысячи убитых, сотни тысяч искалеченных, миллионы лишившихся крова? Нет, конечно же! Всем понятно, что речь о «коллективном Западе», который якобы решил воевать с Россией «до последнего украинца». О какой, чьей и над кем победе в этой молитве говорится? О победе над грехом в себе? О победе над бесами, побуждающими людей ненавидеть друг друга или быть равнодушными к чужой боли? Нет, вполне ясно, что речь идет о победе ВС РФ над защитниками своего отечества в Украине, над всеми ее жителями, которые не приемлют имперских амбиций Путина и его команды, то есть о победе той силы, которая несет Украине смерть, разрушение, разорение, уничтожение государственного суверенитета и политическое порабощение. Это ж как надо заткнуть свою совесть, чтобы не понимать несовместимости этой молитвы с Евангелием, по которому нам жить?! Даже если считать, что западные ценности порочны и вредны, разрушительны для душ, неужели для нас приемлемы богопротивные методы борьбы со злом?

- Хотелось бы узнать, какова формальная взаимосвязь у ЭПЦ и Московского патриархата. Например, подотчетна ли ЭПЦ, присылали ли вы им какую-то документацию? Насколько вы независимы от Патриархата Москвы?

- Мы являемся автономной структурой, автономной церковью в составе автокефальной, то есть полностью самостоятельной Поместной Церкви – Русской Православной Церкви (другое название – Московский Патриархат). Автономия у нас есть во всех внутренних делах: церковно-административных, церковно-хозяйственных, церковно-просветительных.

Каноническая связь выражается в том, что мы в определённые моменты богослужения гласно поминаем Патриарха Московского и всея Руси как первенствующего архиерея автокефальной Церкви, в которой состоит наша автономная Церковь, а ее предстоятеля избирает наш Собор из кандидатов, которые утверждены Синодом РПЦ, но кандидатов-то мы избираем.

Ну, конечно, Патриарх может своих тоже предложить. Важно, что он сначала утверждает кандидатов, а потом из этих кандидатов Собор, наш Собор, выбирает. Уж кого выберет, того выберет. Например, в 2018-м году, после кончины митрополита Корнилия, состоялся Собор, на котором были два кандидата: Нарвский и Причудский епископ Лазарь и архиепископ Верейский, викарий Патриарха Московского и всея Руси Евгений, и он получил на Соборе подавляющее большинство голосов. Могли бы проголосовать за епископа Лазаря, и тогда Патриарх бы утвердил его. Но проголосовали за архиепископа Евгения. То есть нам никого в приказном порядке не назначают, этот момент согласовывается. Наш Синод выбирает кандидатов во епископы, предлагает их Синоду РПЦ, который принимает решение о рукоположении епископа.

- Многие думают, что чуть ли там не сбор дани с разных региональных отделений происходит, что есть какая-то прямая отчетность. Что в действительности ваша независимость очень условна и иллюзорна.

- Такой отчет Патриарху должен поступать, по-моему. Это нормальная для Автономной Церкви, независимо от того, в каком она патриархате.

Что касается взносов, то ни мы никому ничего не платим, ни нам никто ничего не платит. Мы не получаем субсидий от Синода РПЦ. И мы не платим взносов на общецерковные нужды Московского Патриархата.

Это важный момент, между прочим.

- Ещё есть щепетильный вопрос про лишение сана, как относится ЭПЦ к этому. Потому что есть Иоанн Коваль, который заменил в молитве слово «победа» на слово «мир», Алексей Уминский, который не прочитал молитву… Владимир Селявко в Литве и так далее…

- Селявко не один, там ещё другие. И Моцкус, и Сунгайла, и сейчас не помню, ещё несколько человек…

Кстати говоря, это совершенно разные случаи. Что касается отца Иоанна Коваля, отца Алексея Уминского – это люди, которые пострадали за, скажем так, щепетильность своей совести. Очень жаль, что продолжить своё служение они смогли, только перейдя в Константинопольский Патриархат. Но, слава Богу, что всё-таки имеют возможность служить.

- Можно ли сказать, что это какая-то репрессивная мера со стороны РПЦ?

- А что же это? Многие предпочитают не высказывать свою позицию по тому или иному вопросу. Именно для того, чтобы не стать жертвой тех или иных церковных репрессий, если я могу такое слово употребить.

- В каких вообще случаях лишали сана до происходящих политических изменений?

- Вообще, я так скажу, лишение сана — это исключительная мера. Если проводить аналогии со светским законодательством, для священника - это как смертная казнь. Для священника, который любит служить, и меньшая мера наказания – запрещение в священнослужении – очень тяжкая травма. Я в запрете был, я знаю, что это. Крыша едет только так. Знаете, вот представьте себе человека, который с детства занимается музыкой и очень это любит. Прямо вот жизни себе без этого не мыслит. И вот ему руки связали за спиной и перед инструментом поставили.

Потому что священник в запрете не может даже для себя любимого священнодействовать. Всё то, что совершает священник: молебны, панихиды и пр. – он не может совершать даже в полном уединении. Понимаете? Это... Нет, если для него богослужение – это так, способ хлебодобывания, то, конечно, единственная неприятность запрета для него состоит в том, что это бьет по карману. Потому что он не может зарабатывать. Но если он действительно любит богослужение, а только на такого человека эта мера может воздействовать, то это страшно. Но запрет – штука временная. Да, он может продолжиться хоть на всю жизнь, но, в принципе, запрет считается все-таки чем-то поправимым.

А вот лишение сана - это всё, крышка! Восстановиться практически невозможно. Только если дойдешь до самого верха и докажешь, что никаких оснований для наказания не было. Если же ты не можешь доказать, что оно было необоснованным, никто тебя не восстановит. А доказать кому в данной ситуации? Апелляционной инстанции. То, что сейчас Патриарх Варфоломей вот так вот лихо, безо всяких разбирательств, повосстанавливал всех, в общем-то, это незаконно. Он может сколько угодно говорить, что у него есть канонические на то полномочия, ну, на здоровье, пусть так считает, если ему это нравится. На самом деле, всё не совсем так, это очень такой, мягко говоря, спорный вопрос. Потому что, как минимум, восстановлению сана должна предшествовать очень серьёзная процедура разбирательства с участием уж всяко тех, кто подверг. И только после этого уже можно выяснить, обоснованным оно было или нет. И только если доказана необоснованность, ну, тогда да, можно считать, что вот неправедные судьи «связали на земле» этого батюшку, а Бог не связал его на небесах, и лишения сана как такового не было. Но доказывать это очень сложно. Никто из нас не ангел, особенно после того, как подвергнут такому прещению, может наделать глупости и закопать себя окончательно. Короче, этими мерами не разбрасываются. А тут один за другим...

- «Полетели головы», так сказать?

- Ну, слава Богу, не головы. Головы остались на местах. И эти головы сейчас служат в другом месте. И за их новых прихожан можно только порадоваться. И погоревать за тех, с кем они вынуждены были расстаться. Это страшно, конечно.

Что касается литовских... Как говорится, ничего личного. Я ничего против них не имею. Более того, я считаю, что их не следовало лишать сана. Но там как раз проблема была не в антивоенной позиции. Митрополит Иннокентий заявил довольно рано и достаточно ясно антивоенную позицию сам. Было бы очень странно, если бы он за антивоенную позицию кого-то преследовал. Там, кроме антивоенной позиции, были ещё какие-то поползновения, из-за которых литовское священноначалие решило их примерно наказать, чтобы неповадно было. Ну и тем самым просто облегчило им переход в Константинопольскую юрисдикцию. И теперь они в Литве получили экзархат.

Насколько мне известно от знакомых в Литве, а также, косвенно, из личной беседы с о. Владимиром Селявко, позиция священнослужителей, подвергшихся извержению из сана, состояла не только в осуждении военной агрессии РФ против Украины, но и в невозможности оставаться в юрисдикции Московского патриархата, чей предстоятель недвусмысленно встал на сторону государства-агрессора. Претензии к ним состояли не в том, что они против войны, а в том, что они готовят почву для создания в Литве альтернативной юрисдикции Константинопольского патриархата. А это не что иное, как раскольническая деятельность. Для более точной информации обратитесь в пресс-службу Литовской епархии, пусть они меня поправят, если я допустил какую-то неточность.

По моему личному убеждению, максимальная мера, которую к ним следовало применить – это временное запрещение в священнослужении, в надежде достигнуть со временем взаимопонимания. Извержение из сана, учитывая все обстоятельства и мотивы, совершенно неуместно и несправедливо. Это мое личное мнение, которое я открыто высказывал, но от которого, к сожалению, их судьба никак не зависела.

- А как вы относитесь к тому, что произошло? Вот теперь они служат в экзархате.

- Ну, это тоже в общем-то беззаконие, что Константинопольский патриарх устроил экзархат. Мало ли что когда где было и мало ли, кто просится к нему под омофор? Знаете, есть такое правило в церкви каноническое, что если в течение 30 лет не оспаривается в суде какая-то ситуация, то она закрепляется навсегда. А тут 300 лет прошло. Это каноническая территория Московского Патриархата, и Константинопольский патриарх не имел права открывать там свои структуры без согласования с патриархом Московским, вне зависимости от того, как относиться к последнему лично и к его роли в том, что творится в Украине.

Мало ли там, откуда кто обращается, и что? Ну, извините, всё-таки если бы вот так в церкви можно было бы решать всё по произволу или по личному мнению, пусть даже авторитетного лица. Патриарх Константинопольский, он ведь тоже первый среди равных, но ведет себя как первый без равных. И его давно уже упрекают, не его первого, кстати, в таком неопапизме. Между прочим, еще митрополит Антоний Сурожский предлагал нашему священноначалию хорошо подумать над тем, чтобы организовать богословскую комиссию межправославную по изучению вот этой проблемы, претензии Константинопольской кафедры на такое главенство в православном мире, именно главенство, а не законное первенство. Чтобы выявить, я постараюсь очень политкорректно выразиться, неправославность вот этой позиции, и назвать вещи своими именами. Ну, к нему как к мечтателю всерьез не отнеслись тогда, и, думаю, зря.

И потом, знаете, что бы там ни говорили, но, на самом деле, и Патриарх Алексий, и Патриарх Кирилл изо всех сил старались не ссориться с Константинопольским патриархом. Кстати, отсюда возник вот этот термин «самоуправляемая церковь». Это новояз. Есть понятие «автономная Церковь». Другое дело, что степень автономии, рамки её, могут быть шире, уже. Даже монастырь на Синае, например, автономный. А термин «самоуправляемая» возник потому, что по объективным обстоятельствам нужно было предоставить автономию ряду зарубежных канонических структур Московского Патриархата, а Константинопольский Патриарх на тот момент был свято уверен, что это привилегия именно Константинопольского престола – предоставлять автономию, где бы то ни было (уже почти 10 лет он согласен, и это соборно утверждено, что правом предоставления автономии обладает каждая автокефальная Церковь). И вот, чтобы никому не давить на любимые мозоли, придумали эту «самоуправляемость», чтобы и автономии предоставлять, и Константинопольского патриарха не обижать. То есть, руководители РПЦ старались изо всех сил не ссориться, но всему есть предел.

Первый такой конфликт серьезный был в начале 90-х, когда у нас в Эстонии устроили раскол, который начался в 93-м году, когда МВД зарегистрировало раскольническую группировку, вышедшую из нашей Церкви (речь идет об Эстонской апостольской православной церкви в юрисдикции Константинопольского патриархата, ЭАПЦ КП – ред.). Следует отметить, что на тот момент Православная Церковь в Эстонии уже была восстановлена Московским Патриархатом в довоенном автономном статусе и под историческим названием: «Эстонская Апостольско-Православная Церковь». А затем, следующий этап в начале 1996-го, когда патриарх Варфоломей их принял, якобы «восстановив» действие Томоса, полученного Эстонской православной митрополией при переходе в Константинопольский Патриархат в 1923 г. Московский Патриархат расторг каноническое общение с Константинопольским. Несколько месяцев они находились в таком состоянии, но, в конце концов, смогли договориться. И, опять же, можно как угодно критиковать руководство нашей Церкви, но они тогда вели себя безупречно. Они сразу исполнили все обязательства. Та сторона – ни одного до сих пор. Но вот это был такой первый серьезный конфликт в 20-м веке.

И после этого отношения были нормальные, только что мы с Константинопольской структурой здесь не сослужили, потому что мы ждём, когда они станут исполнять свои обязательства по заключенным в 1996 году соглашениям, на основании которых было восстановлено общение. Хотите, чтобы мы демонстрировали, что между нами всё в порядке? Ну, давайте. И будет всё в порядке, если будете исполнять условия, если наши церковные структуры, действительно, как это прописано в соглашениях, будут равны в правах - всё хорошо. Нет, не хотят. Все эти годы мы были в основном арендаторами своих же храмов. Какое же тут равноправие?

Мы не рассматриваем возможность присоединения к ЭАПЦ КП, потому что это было бы против совести, против канонических норм, учитывая то, как произошло разделение в эстонском православии в 90-е годы, как не был со стороны константинопольской структуры преодолен этот раскол, и учитывая то, что патриарх Варфоломей устроил в Украине (предоставление Томоса ПЦУ – ред.).