«Артдокфест» как островок свободной мысли: почему в последние годы документальное кино становится все более важным жанром кинематографа

«Артдокфест», созданный в 2007 Виталием Манским как фестиваль авторского документального кино и с началом войны запрещенный в России, рассыпался по миру. Теперь он официально проходит в Риге, где живет Манский, после чего каждый год путешествует по разным странам с багажом в виде лучших фильмов рижского фестиваля.

Еще в свои российские годы «Артдокфест» был территорией свободы — каждый фильм программы, собранной дотошно и строго, непременно ставил вопросы о правах человека, рассказывал об общественных катаклизмах и о том, как мировые неурядицы рикошетят по людям, о сильных духом несгибаемых личностях, о которых не пишут СМИ.

Когда в России после 2014 года начали всерьез закручивать гайки, «Артдокфест» долго оставался островком, на котором собирались те, кому в новых условиях стало трудно дышать. Ну а потом и этот островок затопили репрессиями и новой-старой идеологией. Теперь фестиваль — лишь для тех, кому жить стало труднее, а дышать — легче.

В Париже, где только что прошел «Артдокфест», таких на каждый фильм набивалось в зал под завязку. Открылся фестиваль фильмом Павла Таланкина и Дэвида Боренштейна «Г-н Никто против Путина» (Mr. Nobody against Putin). Таланкин — школьный учитель из города Карабаш Челябинской области, известного тем, что официально признан самым загрязненным городом мира. Когда началась война, Таланкину было поручено снимать патриотическое воспитание школьников на камеру и отправлять ролики в министерство просвещения в качестве отчетов. Павел прилежно заснял десятки часов материала, только не отправил в Минпрос, а отдал «Би-Би-Си», где уже профессиональные режиссеры и монтажеры соорудили полуторачасовой фильм. Фильм показали зимой на Сандэнсе, а в России Павел снискал репутацию предателя на веки вечные. Разумеется, никто не знал, что Павел снимает для врагов-англосаксов, поэтому так трогательно естественны учителя — посредники между милитаристской идеологией и детскими мозгами. «Санкции? Да от этих санкций сама Европа и страдает, — уверяет на уроке учитель истории, — им же уже есть нечего. Во Франции, например, нет ни пшеницы, ни ржи, ни кукурузы — они там уже голодают. Еще какое-то время продержатся на омарах и лягушках, а потом — все».

Приглашенные случайно выжившие на войне «наши мальчики» учат детишек стрелять, рассказывают, как правильно кидать гранату, чтобы она сработала как можно более эффективно (читай — убила бы как можно больше людей), маршировать в форме и прочим необходимым в условиях расширения НАТО на восток навыкам. Смешного в фильме много, а для человека, выросшего в СССР, — еще и узнаваемого, — но ужас все же сильнее. Ужас от вида симпатичных школьников, внимательно слушающих потоки учительского бреда и заинтересованно кивающих головами: «все понимаем, можете на нас рассчитывать». Ужас от сцен похорон вчерашних выпускников школы, мобилизованных в первый годы войны и вернувшихся в черных мешках. И главный ужас — от того, что ни один из героев фильма, кроме автора, не задастся вопросом: «Неужели все это правда? Правда, что французы доедают последних лягушек, что украинцы — нацисты, что мои одноклассники пошли на войну за правое дело?» Ни тени сомнения ни одном из лиц.

Ну ладно, это хоть пошли за свою родину, а вместо них родня получила (или не получила) «Ладу». Но за что пошли киргизские ребята на т. н. СВО — ни богу, ни аллаху не ведомо. Фильм «Чужая война» Дэниела Бергера — о них, о гражданах Кыргызстана, польстившихся на хорошую сумму за убийство украинцев, но получивших все тот же пресловутый черный мешок и слезы безутешных родителей. Точнее — об их семьях, так и не сумевших стряхнуть с себя горе и начать снова жить. Фильм начинается с несколько лобовой, но очень точной метафоры: бескрайние пастбища предгорьев Тянь-Шаня, по ним красиво, как на картинке, бредет огромное стадо баранов, словно целый народ, послушно идущий на заклание по указке «сверху». «Паситесь, мирные народы!» Только мирные народы не догадываются, что иной пастух ведет их на убой, а когда поймут — будет поздно.

Если интересно, что у баранов в голове, — обязательно посмотрите фильм «Всем счастья!» чешского режиссера Филипа Ремунды о среднестатистическом российском жителе Виталии, уверенном, что Россия ведет справедливую войну, что Европа хочет нас уничтожить, что лучше всего жилось в Советском Союзе, потому что все блага были бесплатными, а сейчас капитализм, и надо крутиться самому. «Когда ж будем нормально жить?» — спрашивают его. «Не знаю — для начала надо всех хохлов уничтожить».

Виталий — типичная жертва телевизора, хотя попробуй скажи ему это — вмиг рассвирепеет, так как уверен, что ко всему пришел самостоятельно, что голова у него свободна от пропаганды и не поддается ей, что он умеет объективно судить о процессах, происходящих в стране. И тут очень удачно встык с этим фильмом — фильм бывшей журналистки «Первого канала» Жанны Агалаковой «Придет серенький волчок». В марте 2022-го Агалакова уволилась, вернув все награды, которых ее удостоили за активное продвижение в жизнь кремлевской идеологии. Картина исповедальная, рефлексии тут теснятся, толкаясь и споря, кто главнее. Две главных: дочь, рожденная от мужа-итальянца и никогда не жившая в России (Агалакова работала то в Париже, то в Нью-Йорке, теперь она опять в Париже, но уже вольной птицей), не хочет иметь ничего общего с этой страной — просто потому, что ей не интересно, она там чужая и своей становиться не собирается. Вторая, и более важная: Агалакова продолжала работать на «Первом» уже после 2014-го, прекрасно понимая, что Россия агрессор, что все идет к войне, но так хотелось жить в Париже и получать прекрасную зарплату даже ценой вранья в кадре. И только после февраля 22-го года Агалакова уходит с «Первого канала». Главное чувство от фильма — ужасной неловкости за автора. Участие в идеологической промывке мозгов в течение многих лет и особенно когда уже шла война на востоке Украины, не может быть смыто возвращением наград и одним исповедальным фильмом. И еще более неловко от того, что ты как журналист, пусть и ни секунды не запятнавший себя сотрудничеством с режимом, словно бы тоже причастен — ведь «российский журналист» перестало быть профессией, став почти ругательством.

Зато фильм закрытия «Артдокфеста» стал буквально чистейшим счастьем и тем глотком воздуха, что так необходим сейчас любому из нас, разуверившимся. «Близкие» (Connected) Веры Кричевской об ученом, бизнесмене, просветителе и меценате Дмитрии Зимине — рассказ о его последнем путешествии с близкими и друзьями перед эвтаназией. Не спеша, с юмором 88-летний Зимин рассказывает о своей жизни, и его рассказ перемежается с рассказами о нем Оги Фабелы, давнего партнера и друга героя, тоже путешествующего на той яхте в прощальном круизе. Зимин, начинавший инженером, продолживший путь крупным бизнесменом, основателем «Вымпелкома», потом — филантропом, отдавшим все (!) свои деньги основанной им премии «Просветитель» и закончивший иноагентом в собственной стране, пораженным в правах, — предстает в фильме мудрым старым рыцарем без страха и упрека. Его жизнь — это долгая история достоинства на фоне трагедий страны, которой он отдал жизнь и которая в итоге попыталась лишить его достоинства. Но проиграла.

Еще недавно документальное кино ни в какое сравнение не шло с игровым кино по части популярности. Но проходило время, и люди все больше чувствовали потребность погружаться в реальные истории. На Западе документальное кино уже довольно давно сформировалось как мощная составляющая искусства кинематографа. Россия долго отставала, придерживая этот жанр на задворках зрительского интереса. Но в 2000-х и здесь появились имена, известные не только специалистам: Виталий Манский, Александр Расторгуев, Марина Разбежкина, Павел Костомаров, Алексей Вахрушев… А в последние годы документалистика стала российскому зрителю стократ более необходимой — интерпретации, на которых стоит игровое кино, отошли на второй план, людям стала гораздо больше нужна фиксация событий, чем их вольная интерпретация. Маленькие истории — семейные сюжеты, внутренние конфликты, отношения реальных людей в формате live — все это лучше, чем художественные фильмы, работает на осознание собственных проблем и проблем общества.